— Папа не похож ни на кого из своих братьев, но я его таким и люблю.

— Еще бы ты его не любила! Ты вьешь из него веревки!

— А вот и нет, иначе я бы не ждала так долго! Мать обняла Эми и крепко поцеловала со словами:

— Это из-за меня, дорогая. Вы так быстро выросли. Надеюсь, ты не будешь обижаться: мне хотелось побыть с тобой подольше, ты у меня последняя. После сегодняшнего бала я не сомневаюсь, что тебя «завоюют» очень быстро. Я мечтаю видеть тебя счастливой, но только не так быстро, не так быстро. Боюсь, я буду скучать по тебе больше, чем по всем остальным. А теперь, пожалуйста, попробуй уснуть.

Неожиданное признание матери застало девушку врасплох. Она не сразу поняла, что слезы не дали Шарлотте договорить. Именно поэтому мать так быстро удалилась, уведя за собой Агнес. Оставшись одна, Эми вздохнула от обуревавших ее двойственных чувств: надежды и страха, что материнские слова окажутся пророческими. Шарлотте придется скучать по дочери, — если девушка добьется своего, то она отправится за океан, чтобы быть с мужчиной своей мечты.

До этой минуты Эми не задумывалась, что ей предстоит такой выбор. Пропади все пропадом! Может, подыскать все-таки кого-нибудь дома, в Англии?

Глава 4

— Почему ты назвал ее Джудит? — осведомился Джеймс у брата, говоря о своей самой младшей племяннице. — Почему бы не выбрать что-нибудь более мелодичное, Жаклин, например?

Они оба находились в детской; надо сказать, что Энтони, если он был дома, все время там пропадал. А сегодня его вообще оставили с Джудит, так как ее мать Рослин уехала навестить свою подругу леди Фрэнсис. Начал Энтони свое дежурство с того, что выгнал из детской Нэтти, старую шотландскую каргу, которая, приехав с Рослин как неотъемлемая часть ее приданого, стала и нянькой Джудит. Вздорная старуха вышла из комнаты, только когда довела Энтони до белого каления и тот уже начал угрожать ей физической расправой. Энтони всегда повторял, что надо держать прислугу и домашних в узде, иначе все они усядутся тебе на голову. Джеймс, однако, подозревал, что Рослин ездила на его брате и без всякой узды.

— Ах вот как! Для чего это? Чтобы ты мог называть ее Джеком? Нет уж, у тебя вот-вот будет собственная дочь, так лучше я подожду и сам буду называть ее Джеком.

— Чтобы доставить тебе удовольствие, сразу назову ее Джеком, обойдемся вообще без Жаклин. Энтони хмыкнул:

— Вряд ли Джордж это одобрит. Джеймс глубоко вздохнул, соглашаясь.

Энтони настаивал:

— У тебя еще есть шурины, которые тем более не одобрят.

— Тогда…

— Назовешь или нет?

— Ты знаешь, что я на все пойду, лишь бы вывести из себя этих напыщенных нахалов.

Энтони засмеялся, забыв, что у него на руках ребенок. Джудит замахала ручонками и загукала. Тони растрогался, поцеловал крошечные пальчики и снова взглянул на Джеймса.

Два брата отличались друг от друга, как день и ночь. Энтони был выше и стройнее, у него были черные волосы и голубые глаза, доставшиеся ему от прапрабабушки. А Джеймс, как и его старшие братья, был тяжеловесным блондином, а глаза его имели медово-зеленый цвет. У Джудит, по всей видимости, глаза будут такие же кобальтовые, как у Энтони, а Рослин передала ей свои роскошные волосы цвета червонного золота.

— Как ты думаешь, сколько на этот раз пробудут янки? — спросил Энтони.

— Сколько бы ни пробыли — все будет слишком долго, — был ответ раздраженного Джеймса.

— Ну конечно, не больше двух недель.

— Пока человек жив, он надеется.

Энтони теперь мог еще долго издеваться над Джеймсом по поводу приезда его родственников — если бы он этого не сделал, Джеймс решил бы, что его брат просто заболел, поскольку подобная пикировка была их любимым времяпрепровождением; нередко словесные перепалки переходили в драки не только на словах. Однако настоящую опасность они всегда встречали плечом к плечу. А пока янки еще не приехали, можно было вволю препираться с братом, поэтому Энтони, ухмыляясь, продолжал свое благое дело:

— Думаю, они захотят на сей раз остановиться у тебя, раз вы обзавелись собственным домом.

— Прикуси язык. Омерзительно само по себе уже то, что мне придется открыть им дверь. Черт меня возьми совсем, я проломлю несколько черепов, если буду их все время видеть в своем собственном доме. Боюсь, не смогу сдержаться.

— Да полно тебе. Они не настолько уж плохи. Даже я поладил с некоторыми из них. Признайся, что и ты тоже. Джейсон в прекрасных отношениях с Клинтоном, а Джереми и Дерек отлично провели время с младшими.

Джеймс приподнял одну бровь в своей излюбленной манере, что не предвещало Энтони ничего хорошего.

— А разве кому-нибудь удалось поладить с Уорреном?

— Пожалуй, нет.

— Вот уж чему никогда не бывать! На этом бы все и закончилось, если бы Энтони был способен понимать намеки.

— Они же исполнили твою мечту — женили тебя на своей сестре, даже настаивали на вашем браке. Когда ты простишь им эту взбучку, которой они тебя удостоили?

— При чем тут взбучка? Самое отвратительное, что Уоррен втянул в это дело команду и мог бы повесить многих, если бы ему удалось, — Обычное отношение к кровожадным пиратам, — заявил Энтони с издевкой.

Джеймс уже было замахнулся, но вовремя вспомнил, что у брата на руках ребенок и с местью придется подождать. Заметив его жест и разочарование в глазах, Энтони еще шире улыбнулся и дал понять, что не собирается прекращать этот разговор, столь его забавляющий:

— Я слышал, что надо благодарить Джордж и двух младших Андерсонов, что тебя не повесили.

— Пора нам с тобой посетить Найтон-Холл, — отозвался Джеймс со значением. — Неплохо бы размяться. Энтони захохотал:

— Что, крови жаждешь? Даже и не надейся. Мне хватает партнеров из Найтона, — Старина, но это же не приносит настоящего удовлетворения.

— Зато моей жене нравится моя физиономия именно такой, какая есть; вряд ли Джордж придет в восторг, если твои кулачищи передвинут мой нос на другое место. Кроме того, не хочу, чтобы твой запал прошел, пока ты дождешься янки. Не худо бы полюбоваться на этот спектакль.

— Я тебя не приглашаю, — проворчал Джеймс.

— Ничего, в дом меня пустит Джордж, она меня любит.

— Она тебя терпит, потому что ты мой брат. Энтони поднял бровь:

— Тогда тебе надо потерпеть ее братьев.

— Я и терплю. Они же живы!

Спустя некоторое время Джеймс вернулся домой, и дверь ему открыла Эми. Он не видел ее с того самого бала на прошлой неделе. Ох, уж эти проклятые балы! Хорошо, что ему не обязательно присутствовать на всех.

Джорджина упоминала, правда, что Эми навещала ее день-два назад. Как только он постучал, племянница открыла, как будто ждала его за дверью. Это было так неожиданно, что он сразу разволновался. Если бы Джеймс был другим человеком, то наверняка подпрыгнул бы на месте, но он вместо приветствия спросил:

— А где Генри? Или сегодня Арчи на вахте? Что-то я не заметил, когда уходил.

Генри и Арчи были из его последней команды. Они столько плавали вместе, что когда Джеймс решил продать свою «Мейден Энн», они захотели продолжить службу у него в доме, вместо того чтобы наниматься на незнакомое судно. Наверное, во всем Лондоне не было другой такой пары дворецких, настолько неподходящих для этого занятия. Они прекрасно справлялись, хотя своими грубыми манерами часто отпугивали гостей.

— Да, сегодня дежурит Арчи, — ответила Эми, закрывая дверь, — но он отправился за доктором.

Девушка увидела, как при этих словах Джеймс вздрогнул и бросился к лестнице. Тогда она быстро проговорила вдогонку:

— Джордж в гостиной. Он резко остановился.

— В гостиной?

— Да, пьет чай.

— Чай? — взорвался Джеймс и остановился на пороге гостиной, глядя на свою жену. — Боже милостивый, Джордж, что ты тут делаешь? Ты же давно должна находиться в постели!

— Я не хочу в постель, я хочу чаю, — донесся до Эми покойный голос Джордж.

Джеймс, казалось, был озадачен.